MediaLaw

Всякие бывают прокурорские и судебные решения. Справедливые нас радуют, несправедливые огорчают и возмущают. Решение следователя Генпрокуратуры Узакбаева об аресте в конце прошлого года акций «ВБ» явно незаконное. Сделано это было с санкции руководства ГП.

Обличать судей и прокуроров, облеченных властью влиять на судьбы людей, дело не только безнадежное, но и вредное. Потому что, прочитав даже самую легкую критику в свой адрес, они вовсе не пытаются исправить свои упущения и ошибки. Зато сделать жизнь критикующих невыносимой — легко. В Евангелии от Матфея сказано: «Не судите да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить».

Вот что такое правосудие? Это не то, что прокурор или судья встал утром с правой ноги и в хорошем настроении пошел на работу с целью качественно исполнять свои обязанности. Многозначное слово правый, если верить С.И.Ожегову, а ему надо верить, означает: «справедливый, содержащий правду».

Пример: наше дело правое; правый суд». Родственное слово праведный: «безгрешный, основанный на правде, справедливый». К сожалению, судьи большей частью понимают правосудие как право судить. Есть у них такое право, кто спорит. Не открою Америку — осуществлять это право судьи должны согласно выработанным в цивилизованном обществе правилам, то есть по закону. Честно и ответственно защищать граждан от посягательств на их жизнь, здоровье, права, имущество.

Можно ли прокурорам и судьям толковать законы произвольно? Позволительно ли действовать по пословице: «Закон что дышло, куда повернул, туда и вышло»? Нельзя и непозволительно. Следовательно, требуется строго и четко их исполнять, независимо от того, кто на данный момент у власти. Президенты, депутаты, губернаторы, мэры приходят и уходят. В моменты межвластия есть то, что не позволяет общественному устройству развалиться на молекулы: закон. Именно его незыблемость призвана обеспечить устойчивость страны в смутные времена.

Нет, это не догма — есть парламент, который вносит поправки в устаревшие законы, а то и вовсе их отменяет, принимает новые. Есть президент, который соглашается с парламентом или накладывает вето на его решение. Есть общество, которое обязано исполнять все установления, предписанные законодательной властью и оформленные в качестве законов. А уж судьи ими обязаны руководствоваться неукоснительно. Ни эмоциями, ни просьбами со стороны, ни приказами сверху. Только законом. Для того и предусмотрена независимость судейского корпуса — чтобы никто не мог повлиять на судебные решения.

Но ведь далеко не всегда этими принципами руководствуются независимые по закону и зависимые по жизни судьи? Не всегда, как ни прискорбно. Иначе чем объяснить, что один судья принимает решения, обязательные к исполнению всеми участниками процесса, а судья той же инстанции, пришедший ему на смену, не вникая в тонкости дела, принимает диаметрально противоположное решение? И нарушает одновременно несколько норм закона.

— Я не скажу, кто конкретно давал команду. Обычно тактику проведения следствия избирает следователь. Но я не побоюсь сегодня сказать, что эту команду дала я. И, обладая теми данными, которые мне преподносили, даже сегодня, если бы была генеральным прокурором, дала бы команду на арест, чтобы обеспечить последующую возможную конфискацию этих акций через суд. Ничего противозаконного в этом не вижу, — заявила Салянова.

К примеру, норму об истечении срока давности. То есть открывает судопроизводство по делам давно минувших лет, не подлежащим рассмотрению в суде.

Или не обращает внимания на то, что предыдущие судебные решения по искомому вопросу никем не опротестованы и не отменены.

Почему закрыты глаза у богини правосудия Фемиды? Чтобы обеспечить беспристрастное отношение ко всем участникам процесса. Это по идее. По факту нередко глаза у нее закрыты, чтобы не видеть истинного положения дел. И то, чего не хочет видеть судья, как бы в природе вообще не существует.

Отчего суд верит словам и не верит документам? Раньше это считалось парадоксом. Такой вот нонсенс: нередко судья принимает на веру голословные утверждения одной стороны и полностью игнорирует документальные доказательства, представленные другой стороной.

Почему судью назначают, но, убедившись, что он склонен рассмотреть дело по закону, немедленно меняют его на другого?

Кто этого хочет? Видимо, тот участник процесса, у которого нет убедительных аргументов для доказательства своей правоты.

Почему вновь назначенный судья не желает взять время на детальное ознакомление с делом? Потому, что ему и так все ясно. Нашлись люди, объяснили.

А где же прокуратура, в функции которой входит надзор за соблюдением законодательства? Да на месте, и не только простая прокуратура, но и Генеральная. Почему же она смотрит сквозь пальцы на нарушения законов в судах и неизвестным юридической науке образом в один миг превращает потерпевшего в обвиняемого и лишает его права распоряжаться его же собственным имуществом?

Возьмем для примера экс–генерального прокурора, даму, приятную во всех отношениях. И ее отношение к делу о рейдерском захвате «Вечерки». Вместо защиты интересов пострадавших она фактически сделала их подозреваемыми. На их имущество наложен арест. Чем она мотивирует это поразительное решение? Да ничем. Показалось ей, что в деле есть третья сторона, которой уже 10 лет назад и след простыл. Нет ее в нашей кыргызской природе. А генпрокурор думает, что есть.

Почему она так думает? Потому что так ей кажется или так велели думать? И упорствует она в своем заблуждении, даже потеряв должность. «…Обладая теми данными, которые мне преподносили, даже сегодня, если бы была генеральным прокурором, дала бы команду на арест…» — заявила она на своей пресс–конференции.

Очень показательный глагол: преподносили. То есть генпрокурор не стала затруднять себя сложными поисками истины. Что преподнесли, то и приняла на веру. Вот они, побудительные мотивы: как преподнесено, так и решено. Кушать подано, ешьте, что дают.

А как же прокурорская независимость? Да никак. Какая уж там независимость, если муж под зонтиком высокопоставленной супруги (сам, между прочим, помощник министра юстиции КР) распоясался–расшалился и дал основания подозревать себя в уголовно наказуемом поведении. Некрасивая вышла история. Генпрокурор борется с коррупцией, а супруг в это время ловит рыбку в мутной воде.

Какой справедливости можно ждать от высшего прокурорского чиновника, если она озабочена лишь утратой доброго отношения президента? Уж если на честь мундира упало пятно, нужно хотя бы сохранить выражение лица и благородно уйти в отставку. По ее признанию, она не нуждалась в защите, нужна была политическая поддержка.

Президент вообще–то не костыль, чтобы опираться на него в передвижении по пересеченной политической местности. А генпрокурор — не инвалид, а одно из наиболее значимых лиц в иерархии власти. Есть поддержка — нет поддержки — не должно иметь значения. Есть закон. Для истинного профессионала этого достаточно.

Нет умысла злорадствовать по поводу чужих неприятностей, но факт налицо. Лишившись поддержки (или доверия?) президента, его защиты, генпрокурор глубоко обиделась на несправедливость. Может быть, хотя бы сейчас она вспомнит, как хладнокровно отказывала законопослушным гражданам, лишенным поддержки первого лица в государстве, в праве на защиту от судебного произвола, гарантированную законом?

Не вспомнит. Как не помнят это судьи, нарушающие законы и принимающие неправедные решения. Они вполне отдают себе отчет в допущенном беззаконии, но легко договариваются с собой. Не стремление к справедливости руководит их действиями, не преданность закону, а стремление угодить дирижерам, спускающим вниз партитуру дешевых спектаклей, в которых судейские послушно выступают в роли марионеток.

Свято место пусто не бывает. На смену одной молодой и красивой руководительнице Генеральной прокуратуры пришла другая — столь же молодая и красивая. Какой уровень профессионализма и независимости она продемонстрирует обществу, обманувшемуся в предшественнице?
URL: http://www.vb.kg/304196